15. НАРОДНАЯ МУДРОСТЬ

…Исходя из предыдущих понятий, можно задаться вот таким вопросом: при таких взаимоотношениях между собой и миром животных, – откуда у народа мудрость? И ведь, в самом деле – народ, каким бы грамотным он ни был, может только констатировать факт наличия в своей среде действительно мудрых предков и современников, способных выдавать "крылатые" фразы в виде афоризмов, пословиц, поговорок, способных "жить" в наших умах вечно. К сожалению, какими бы мудрыми и поучительными ни были подобные высказывания, они нас ничему не учат, оставаясь лишь красивыми выражениями. Иначе – почему наша жизнь, в общем, оставляет желать лучшего? Пытаясь ответить на этот вопрос, я на исходе ХХ века, основываясь на "крылатых" выражениях мудрых представителей общества, сочинил этот стих, как очередную игру с вечным понятием "Народная мудрость"…

ЖИЗНЬ – ЛЕГЕНДА

Великий современный человек,

Открой свои глаза чуть-чуть пошире –

Ты на пороге в двадцать первый век,

Но посмотри: в каком живёшь ты Мире.

И что на свете происходит там и тут –

Порою сердцем и умом непостижимо…

Тысячелетия от нас, как месяцы идут,

И так же наша жизнь идёт куда-то мимо.

А наслаждались жизнью в древние века –

Лишь императоры, цари и фараоны.

Ведь им и Бога справедливая рука

Незримо помогала восседать на троны.

И также в наши дни как сотни лет назад

Какой-то смертный где-то Зевсом ходит.

Есть у него «Олимп» и даже Райский сад,

И он указами как громом страх наводит.

Он ест амброзию, нектар и мёды пьёт,

Он ездит отдыхать в Сады Семирамиды,

И дифирамбы с одами Орфей ему поёт,

А сфинксы помогают строить «пирамиды».

Но вот бродил же он когда-то по Европе,

И назывался просто – «Призрак коммунизма»,

И посвятив свои деяния какой-то «Пенелопе»,

Роль Герострата воплотил не без цинизма.

В корыстных целях он использовал Аврору,

Которая давно ждала условленного часа.

В итоге он Содом устроил и Гоморру,

Орудуя отрядами из пушечного мяса.

Ещё не видел Мир такого «мудреца»,

Который Эврику отнял у Архимеда,

Решив, что то начало будет без конца,

Хотя и понимал, что это Пиррова победа.

…Зачем же предок наш далёкий прорубил

Окно для нас, в ту злополучную Европу?

Авось тот призрак по сей день бы, и ходил

С протянутой рукой от shopa к shopу.

У нас же оборотнем призрак появлялся

То с бородою, то с бровями, то с усами.

Но в первый раз его никто и не боялся,

Пока все думали, что он Иван Сусанин.

Когда опомнились – уже пришли в болото.

Но что же делать, чтобы вырваться из грязи?

И стал в том мраке Прометеем кто-то,

А кто – по тонущим телам тянулся в князи.

И что же призрак мог тогда ещё сказать, –

Неискушённый, но подверженный коварству?

«Всех Прометеев срочно к скалам привязать,

А кто других хитрее – разделяй и властвуй».

И вот чума и пир, а также яблоки раздора,

И новый принцип жизни: «пан или пропал»,

И отперла свою шкатулочку Пандора,

И снова яму ближний ближнему копал.

А тут и в роли Данко призрак объявился,

И в будущее светлое людей с собой позвал.

Живой водой пред тем он видимо упился,

Коль сердце из груди разорванной достал.

Он говорил: «Из искры пламя возгорится»,

И очевидно нужный час теперь настал.

И запылало его сердце будто бы Жар-птица,

Вот только вскоре он вести людей устал.

Сгорел весь с сердцем он и в пепел обратился,

Оставшись для народа кормчим превеликим.

Но птицей Феникс он из пепла возродился,

Представ пред Миром Янусом двуликим.

И лик, один другому, чтоб никто не слышал,

Сказал: «Иду на Вы! А после хоть потоп».

И у другого лика сразу «едет крыша»,

И первый лик без крыши – вылитый Циклоп.

И вот в начале повезло жестокому Циклопу:

Он с самого утра «пришёл, увидел, победил»,

При этом быстро потопил в крови Европу,

Но тут-то в результате сам себе и навредил.

Безумство храбрых было Янусу ответом.

Ему то, в общем – что? Лишь «горе от ума»,

Он как пришел, так и ушёл «с приветом»,

И долго будет плакать по нему тюрьма.

…И снова бой, покой нам только снится,

И каждый день мы снова жертвуем собой,

Но порох ещё есть у нас в пороховницах,

И нам не страшен страшный суд любой.

Ему же не страшны ни тюрьмы и ни ссылки,

Аида царство тёмное ему ведь нипочём –

Мы снова выпустили Джина из бутылки,

И мы под ним как под дамокловым мечом.

Живём и дальше как герои «Тыщи одной ночи»,

Фата Моргана постоянно убаюкивает нас.

Это всё Он нам жизнь весёлую пророчил,

А мы не ждали, что наступит Звёздный час.

И через тернии да к звёздам люди потянулись

В погоню, так сказать, за «синей птицей»…

И в светлом будущем от грёз теперь очнулись,

С одной на всех в руках единственной синицей.

Вот, наконец, пришли к тому, за что боролись,

И наслаждаемся последним – седьмым небом.

К чему стремились, – вот на то и напоролись,

Зато уже живём – хоть не единым хлебом.

А хлеба, как и зрелищ, так же все хотели –

Не только деды-прадеды, а дети и отцы…

Тогда как за горбушку горбились, потели, –

К кормушкам прилетали ненасытные жрецы. 

И жрали рябчиков они, и ели ананасы,

И понемногу запивали птичьим молоком,

А мы для них народ или точнее – массы,

Как были, так и есть – всегда под каблуком.

И нам бросают сверху жалкие монетки,

А у самих то денег – «куры не клюют».

Для них простые люди – лишь марионетки,

Которые под дудку их играют и поют.

Но есть в той тёмной массе «белая ворона»,

Не совпадающая с меркой всеединой…

На прокрустово ложе её вместо трона,

Чтоб стала её песня – песней лебединой!

Мёртвые души победителей не судят!

Герой нашего времени от этого в ударе,

Но стоны масс его рассудок не пробудят –

Для них он нынче – человек в футляре.

Ему на радость помогли и кореша и корифеи

Укрыться от потоков мрачных – компромата,

А чтоб подраить его в бане – нимфы или феи

Не могут снять с него лишь маску демократа.

Весьма полезна баня, говорят, – здоровью,

Но всё снимать с себя там нужно без стыда,

А если есть грехи, – смывать их нужно кровью,

Вот только с нашего героя – как с гуся вода.

Видать, надолго к нам фортуна повернулась,

Вот, правда, только – задом, а к нему лицом,

Но если бы Фемида от повязки отмахнулась –

Висел бы на кресте он с ошипованным венцом.

Но не под душем он, – под рогом изобилья,

А этот полный рог нас больно колет остриём.

Увы, изнемогаем мы от злости и бессилья,

И вечно только крохи со стола его жуём.

Вопрос: «Что делать?» уже долго назревает.

Бороться с псевдобогом – есть «сизифов труд».

Но в нас надежда не умрёт, как иногда бывает,

И может вскоре братья в руки меч нам отдадут.

И вот тогда вопрос другой ребром поставим.

Почти что по Шекспиру: «Бить или не бить?»

Тогда его мы в свете истинном ославим,

И сможем, наконец, гордиев узел разрубить.

Тогда уже патрон про патронаты позабудет –

Он же забыл, что у него есть ахиллесова пята.

И уж за тем-то нами Рубикон перейден будет,

Всё будет сожжено до предпоследнего моста.

А по мосту последнему вернётся наш проказник

В свою глубокую утопию, и в воду все концы…

Вот и на нашей улице опять наступит праздник,

И сможет себе каждый строить дачные дворцы.

А что же тогда – я? Зачем пишу об этом?

Недаром говорят: «Словами горю не помочь».

Нет! Я не жду, что назовут меня поэтом –

Скорее меня ждёт Варфоломеевская ночь.

Признаюсь: я ношу за пазухой свой камень,

Но этот камень философский, вот в чём речь,

И я всегда иду с ним смело в лёд и пламень,

Чтоб хоть бы где-то в чём-то истину сберечь.

Я памятник себе, воздвигнуть не пытался –

Почить на лаврах? Это может каждый человек.

Хочу я, чтобы в прошлом весь кошмар остался,

И миром озарил нас восходящий НОВЫЙ ВЕК.

31.12. 2000